Вторник, 19.03.2024, 08:34
ЛАФОНТЕН (La Fontaine) Жан де (1621-1695), французский писатель. В "Сказках и рассказах в стихах" (т. 1-5, 1665-85), комедиях и знаменитых "Баснях" (т. 1-12, 1668-94) предстает как мыслитель и сатирик, опирающийся на народную мудрость и фольклор. «Старый кот и молодой мышонок» Один неопытный мышонок У старого кота под лапою пищал И так его, в слезах, на жалость преклонял: «Помилуй, дедушка! Ведь я еще ребенок! Как можно крошечке такой, как я, Твоим домашним быть в отягощенье? Твоя хозяюшка и вся ее семья Придут ли от меня, малютки, в разоренье? И в чем же мой обед? Зерно, а много два! Орех мне — на неделю! К тому ж теперь я худ! Едва-едва Могу дышать! Вчера оставил лишь постелю; Был болен! Потерпи! Пусти меня пожить! Пусть деточки твои меня изволят скушать!» — «Молчи, молокосос! тебе ль меня учить? И мне ли, старику, таких рассказов слушать! Я кот и стар, мой друг! прощения не жди, А лучше, без хлопот, поди К Плутону, милости его отведать! Моим же деточкам всегда есть что обедать!» Сказал, мышонка цап; тот пискнул и припал. А кот, покушавши, ни в чем как не бывал! Ужель рассказ без поученья? Никак, читатель, есть! Всем юность льстит себя! все мыслить приобресть! А старость никогда не знает сожаленья! «Священник и покойник» Покойник печально ехал К своему последнему приюту, А священник весело шел Поскорей его схоронить. Покойник лежал на катафалке, Хорошо и по-должному одетый В наряд, которого, увы, уж не снять, Один для зимы и лета, Имя которому - саван. А пастырь шагал себе рядом И чинно читал Честные молитвы, Поучения и псалмы, Возгласы и отгласы: Дорогой покойник, будьте покойны, Будет сделано все, что положено, Это - наш хлеб. Его преподобие Жан Шуар Не сводил с покойника глаз, Словно в страхе потерять свое сокровище, И взгляд его говорил: Дорогой покойник, с вас я имею Столько-то деньгами, столько-то воском, Столько-то прочим добром; В завещании назначено купить бочонок Лучшего местного вина; А одной достойной племяннице И горничной ее Пакетте Будет на новые юбки. Как вдруг на этой приятной мечте Ухаб, толчок, повозка набок, И вот преподобный Жан Шуар Лежит, раскроив лоб о своего покойника: Пастырь идет за прихожанином в гроб, Раб божий - вслед за хозяином, - Обоим одна дорога. Такова-то вся наша жизнь: Как отец Шуар с расчетом на покойника И как басня про кувшин молока. Нравится «Кот и мышь» Случилось так, что кот Федотка-сыроед, Сова Трофимовна-сопунья, И мышка-хлебница, и ласточка-прыгунья, Все плуты, сколько-то не помню лет, Не вместе, но в одной дуплистой, дряхлой ели Пристанище имели. Подметил их стрелок и сетку — на дупло. Лишь только ночь от дня свой сумрак отделила (В тот час, как на полях ни темно, ни светло, Когда, не видя, ждешь небесного светила), Наш кот из норки шасть и прямо бряк под сеть. Беда Федотушке! приходит умереть! Копышется, хлопочет, Взмяукался мой кот, А мышка-вор — как тут! ей пир, в ладоши бьет, Хохочет. «Соседушка, нельзя ль помочь мне? — из сетей Сказал умильно узник ей. — Бог добрым воздаянье! Ты ж, нещечко мое, душа моя, была, Не знаю почему, всегда мне так мила, Как свет моих очей! как дневное сиянье! Я нынче к завтрене спешил (Всех набожных котов обыкновенье), Но, знать, неведеньем пред богом погрешил, Знать, окаянному за дело искушенье! По воле вышнего под сеть попал! Но гневный милует: несчастному в спасенье Тебя мне бог сюда послал! Соседка, помоги!» — «Помочь тебе! злодею! Мышатнику! Коту! С ума ли я сошла! Избавь его себе на шею!» — «Ах, мышка! — молвил кот. — Тебе ль хочу я зла? Напротив, я с тобой сейчас в союз вступаю! Сова и ласточка твои враги: Прикажешь, в миг их уберу!» — «Я знаю, Что ты сластёна-кот! но слов побереги: Меня не обмануть таким красивым слогом! Глуха я! оставайся с богом!» Лишь хлебница домой, А ласточка уж там: назад! на ель взбираться! Тут новая беда: столкнулася с совой. Куда деваться? Опять к коту; грызть, грызть тенета! удалось! Благочестивый распутлялся; Вдруг ловчий из лесу с дубиной показался, Союзники скорей давай бог ноги, врозь! И тем все дело заключилось. Потом опять коту увидеть мышь случилось, «Ах! друг мой, дай себя обнять! Боишься? Постыдись; твой страх мне оскорбленье! Грешно союзника врагом своим считать! Могу ли позабыть, что ты мое спасенье, Что ты моя вторая мать?» — «А я могу ль не знать, Что ты котище-объедало? Что кошка с мышкою не ладят никогда! Что благодарности в вас духу не бывало! И что по нужде связь не может быть тверда?» «Сокол и филомела» Летел сокол. Все куры всхлопотались Скликать цыплят; бегут цыпляточки, прижались Под крылья к маткам; ждут, чтобы напасть прошла, Певица филомела, Которая в лесу пустынницей жила И в тот час, на беду, к подружке полетела В соседственный лесок, Попалась к соколу. «Помилуй, — умоляет, — Ужели соловьев соколий род не знает! Какой в них вкус! один лишь звонкий голосок, И только! Вам, бойцы, грешно нас, певчих, кушать! Не лучше ль песенки моей послушать? Прикажешь ли? спою Про ласточку, сестру мою… Как я досталася безбожнику Терею…» — «Терей! Терей! я дам тебе Терея, тварь! Годится ль твой Терей на ужин?» — «Нет, он царь! Увы! сему злодею Я вместе с Прогною сестрой На жертву отдана безжалостной судьбой! Склони соколий слух к несчастной горемыке! Гармония мила чувствительным сердцам!..» — «Конечно! натощак и думать о музыке! Другому пой! я глух!» — «Я нравлюсь и царям!» — «Царь дело, я другое! Пусть царь и тешится музыкою твоей! Для нас, охотников, она — пустое! Желудок тощий — без ушей!». Нравится «Ворон и лисица» Дядюшка ворон, сидя на дереве, Держал в своем клюве сыр. Дядюшка лис, привлеченный запахом, Повел с ним такую речь: «Добрый день, благородный ворон! Что за вид у вас! что за красота! Право, если ваш голос Так же ярок, как ваши перья, - То вы - Феникс наших дубрав!» Ворону этого показалось мало, Захотел он блеснуть и голосом, Разинул клюв - и выронил сыр. Подхватил его лис и молвил: «Сударь, Запомните: всякий льстец Кормится от тех, кто его слушает, - Вот урок вам, а урок стоит сыра». И поклялся смущенный ворон (но поздно!), Что другого ему урока не понадобится. Нравится «Сон могольца» Однажды доброму могольцу снился сон, Уж подлинно чудесный: Вдруг видит, будто он, Какой-то силой неизвестной, В обитель вознесен всевышнего царя И там — подумайте — находит визиря. Потом открылася пред ним и пропасть ада. Кого ж — прошу сказать — узнал он в адской мгле? Дервиша… Да, дервиш, служитель Орозмада, В котле, В клокочущей смоле На ужин дьяволам варился. Моголец в страхе пробудился; Скорей бежать за колдуном; Поклоны в пояс; бьет челом: «Отец мой, изъясни чудесное виденье». — «Твой сон есть божий глас, — колдун ему в ответ. — Визирь в раю за то, что в области сует, Средь пышного двора, любил уединенье. Дервишу ж поделом; не будь он суесвят; Не ползай перед тем, кто силен и богат; Не суйся к визирям ходить на поклоненье». Когда б, не бывши колдуном, И я прибавить мог к словам его два слова, Тогда смиренно вас молил бы об одном: Друзья, любите сень родительского крова; Где ж счастье, как не здесь, на лоне тишины, С забвением сует, с беспечностью свободы? О блага чистые, о сладкий дар Природы! Где вы, мои поля? Где вы, любовь весны? Страна, где я расцвел в тени уединенья, Где сладость тайная во грудь мою лилась, О рощи, о друзья, когда увижу вас? Когда, покинув свет, опять без принужденья Вкушать мне вашу сень, ваш сумрак и покой? О! кто мне возвратит родимые долины? Когда, когда и Феб и дщери Мнемозины Придут под тихий кров беседовать со мной? При них мои часы весельем окрыленны; Тогда постигну ход таинственных небес И выспренних светил стезя неоткровенны. Когда ж не мой удел познанье сих чудес, Пусть буду напоен лесов очарованьем; Пускай пленяюся источников журчаньем, Пусть буду воспевать их блеск и тихий ток! Нить жизни для меня совьется не из злата; Мой низок будет кров, постеля не богата; Но меньше ль бедных сон и сладок и глубок? И меньше ль он души невинной услажденье? Ему преобращу мою пустыню в храм; Придет ли час отбыть к неведомым брегам — Мой век был тихий день, а смерть успокоенье. * * * Перевод: В. А. Жуковского Нравится |
Меню сайтаПрисоединяйтесьНайтиПоиск по тегамОпросыПрисоединяйтесь |